Скворцов В.В.

РОССИЙСКАЯ БИБЛИОТЕЧНАЯ НАУКА:
АНАЛИЗИРУЯ НАСТОЯЩЕЕ,
ВГЛЯДЫВАЯСЬ В КОНТУРЫ БУДУЩЕГО

Современная библиотечная наука России не поддается однозначной оценке. Однако бесспорно, что ее функционирование протекает в атмосфере постепенной деградации библиотечного дела и постоянного ухудшения многих факторов внешней среды.
Объективности ради, следует подчеркнуть, что в библиотечном деле за последнее десятилетие созданы некоторые важные законодательные предпосылки для развития обслуживания населения информацией, знаниями, книгой. Важным достижением библиотек является переход к реализации принципа неограниченного, свободного доступа к информации. Как положительный факт можно отметить, что целый ряд крупных и средних библиотек все более уверенно осваивает новейшие технологии мировой индустрии информации.
В то же время практические условия работы большинства библиотек из года в год ухудшаются. Под различными предлогами сокращается сеть библиотек. Из-за жесточайших финансовых ограничений большинство библиотек не имеет возможности удовлетворительно комплектовать свои фонды. Почти полностью разрушены системы централизованного комплектования, каталогизации, методической помощи. Большинство публикаций, издаваемых в центре, не доходит до периферии. Библиотечный труд становится все менее престижным. В целом библиотечное дело страны претерпевает один из самых разрушительных кризисов, которые имели когда-либо место в истории. Этот кризис имеет не библиотечные, а политические и социально-экономические корни.
        Как ни парадоксально, отечественное библиотековедение и в условиях неблагоприятной внешней среды продолжает сохранять некоторый потенциал развития. Не идеализируя современное состояние, можно отметить, что, в отличие от прошлых десятилетий, ныне оно характеризуется плюрализмом мнений, отказом от моноидеологии, идейно-теоретической раскрепощенностью, отсутствием всякого рода неоправданных Lтабу¦, расширением тематики НИР, демократической v в основном v направленностью проводимых исследований и разработок. Принципиально важным результатом является его движение в направлении информационной парадигмы. Фундаментальное значение все более приобретает в нем методология общечеловеческих ценностей, которые, по оценке, высказанной еще В.И. Лениным, выше интересов любого общественного класса, в том числе и пролетариата.
        Вместе с тем в библиотековедении России есть специфические трудности и проблемы. Одна из них заключается в огульной, услужливой и политически ангажированной критике всей прошлой советской библиотечной теории и практики. Под видом освещения Lбелых пятен¦ в истории подчас ведется очернение того, что было построено теоретиками и практиками библиотечного дела Советского Союза. Этим в основном занята категория лиц, которая в социалистические времена хорошо питалась Lсо стола¦ правящего режима, кичилась своей принадлежностью к Lлучшим¦, наиболее Lверным¦, Lпередовым¦, Lпоследовательным¦ марксистам-ленинцам, подавляла проявления свободной мысли, направляя всю свою деятельность на восхваление политики КПСС. Нет слов, прошлое нуждается в критике, но она должна носить строго научный, а не политически конъюнктурный характер, и осуществляться незапятнанными руками.
Не может не беспокоить дух торгашества, который ряд специалистов пытается утвердить в области библиотечной теории и практики, навязывая обществу идеи маркетинга. Безусловно, информация v товар, но товар v специфический. В контексте библиотеки его нельзя рассматривать с чисто рыночной позиции. В противном случае это приведет Россию к превращению из социального государства, как это зафиксировано в Конституции, в государство классово-информационное.
        Вызывает сожаление, что по-прежнему игнорируется изучение и освоение лучшей части зарубежного опыта. Вместо этого некоторые специалисты бездумно занимаются механическим внедрением в терминосистему российского библиотековедения таких американизмов, как Lmanagement¦, Lmonitoring¦, Lmarketing¦, Lpublic relations¦ и т.п., не утруждая себя доказательствами того, что же принципиально нового привносят в российскую библиотечную теорию и практику эти заимствования и обоснован ли их прямой перенос в русскоязычный терминологический аппарат библиотековедения. Неумеренная тяга к иноязычной лексике не столь безобидна, как это может показаться на первый взгляд.
Имеют место сознательный или неосознаваемый уход некоторых специалистов от наиболее актуальной проблематики библиотечной теории и практики, стремление отгородиться от сложнейших вопросов, которые ставит перед библиотечной наукой информатизация общества. Неоправданно часто исследуются традиционные области, часть которых уже близка к исчерпанию, и в то же время недостаточно внимания уделяется той новой информационно-технологической ситуации, в которой вскоре окажутся библиотеки. К примеру, обстоятельно изучается чтение петровских времен и в то же время игнорируется проблема компьюникации библиотечного дела.
Дискуссионным продолжает оставаться вопрос об основной парадигме библиотековедения. Все многообразие оппонентов информационной парадигмы пытается доказать, что единственно приемлемой основой библиотечной теории и практики является парадигма документная. Однако совершенно очевидно, что уже по определению она не может выступать в качестве таковой, ибо библиотековедение имеет дело не с документом вообще, а лишь с одной из его многочисленных разновидностей v публикацией. Это не означает какого-либо отрицания названной теории. Она важна и значима, однако не для библиотековедения, а для наук более высокого уровня обобщения, таких, как документоведение, социальная информатика, фундаментальная информатика. 
        Мы упомянули лишь некоторые трудности и проблемы, стоящие на пути эффективного развития отечественного библиотековедения. Однако они ни в коем случае не могут рассматриваться в качестве свидетельства его идейно-теоретического кризиса, как бы это ни хотелось доказать тем или другим специалистам. Если в нем и есть кризисные явления, то это не что иное, как отзвуки всеобщего социально-экономического, политического, духовного и морального кризиса, охватившего Россию в настоящее время. Этот кризис сдерживает его развитие, не позволяет достаточно полно реализовать накопленный потенциал. Тем не менее, главное препятствие не отсутствие свежих научных идей, а недостаток благоприятных условий для их реализации.
В третье тысячелетие российское библиотековедение входит со значительным идейно-теоретическим потенциалом, который в одних случаях уступает зарубежным достижениям, в других v превосходит иностранные эталоны. Однако этот потенциал может утратить значение в будущем, если не будет осуществлена серьезная адаптация отечественной библиотечной науки к потребностям информатизирующегося общества. Какое-либо запоздание в этом отношении может повлечь за собой постоянную отсталость, которая пополнит число факторов, направленных на ослабление информационной безопасности России.
        Принципиально важно признать, что информатизация общества v неотвратимая закономерность развития наиболее цивилизованных стран, причем далеко не все последствия этого обязательно могут иметь положительный характер. Отсталых стран она, видимо, не коснется.
Эта аксиоматическая истина означает для библиотековедения ряд принципиально новых теоретических положений. 
Прежде всего, необходимо особо заострить внимание на том, что речь идет не о документизации, а именно об информатизации. Следовательно, чем быстрее будет распространена информационная парадигма на области библиотечной теории и практики, тем эффективнее они Lвпишутся¦ в реализацию отмеченной закономерности. Библиотечная теория и практика должны рассматриваться не в документном плане, а как специфические сферы культурной, научной и практической деятельности, связанные с информацией. 
Информационное видение библиотечной теории и практики означает уточнение места библиотековедения в системе наук. Отныне, как вытекает из сказанного, оно должно самым серьезным образом озаботиться развитием, расширением, упрочением союза с такими науками, как фундаментальная информатика и социальная информатика. Наряду с культурологией, отмеченные дисциплины должны рассматриваться библиотековедением в качестве обобщающих наук. Только на этой основе можно будет обеспечить дальнейшее эффективное развитие библиотечной теории и практики в следующем тысячелетии. 
        Одна из неприятных особенностей будущего информационного общества заключается в том, что оно содержит в себе некоторую вероятность подчинения социума не контролируемым, своекорыстным интересам ограниченной элиты. Вследствие этого особо важное значение имеет утверждение в отечественном библиотековедении методологической ориентации на общечеловеческие ценности. Это будет способствовать укреплению императива свободного доступа к информации через посредство библиотек, сохранению библиотек в качестве одного из важнейших инструментов подлинной демократии, а библиотековедения как науки, характеризующейся поистине Lчеловеческим¦ лицом.
        Наконец, необходим продуманный переход от традиционной тематики исследований ко всему тому новому, что порождают высокие технологии индустрии информации. Например, почему бы не приступить к анализу Интернет как прообраза единой мировой библиотеки будущего, распределенной в пространстве?